РОБЕРТ СВЯТОПОЛК-МИРСКИЙ

Фильм ДОБРАЯ ПОЛОВИНА ЖИЗНИ был удостоен Государственной премии Армянской ССР в 1976 году.

Действие сценария и фильма происходит в Армении.

Вот как начинается литературный сценарий ДОБРАЯ ПОЛОВИНА ЖИЗНИ

... Наверно, это был какой-то ответственный пуск, потому что на центральном пульте управления собралось все руководство цеха. Напряженное ожидание чего-то недоброго, казалось, висело в воздухе, чудилось в мигании зеленых и красных лампочек пульта.
- Давление в колонне синтеза растет, - спокойно сказал Ашот Барсегян и начал отсчитывать: - сто, девяносто девять, двести, двести один...
- Открыть клапан Гюльде! – скомандовал Армен.
- Открыт, - ответил Барсенян.
- Растет давление на первой ступени дистилляции, - бесстрастно доложил Андрей Бороздин и начал отсчитывать: - семнадцать, семнадцать с половиной, восемнадцать...
- Открыть клапан сброса давления! – скомандовал Армен.
- Клапан не сработал, - ответил Бороздин.
- Сильный стук и вибрация на первом компрессоре, - раздался из динамика на пульте флегматичный голос Арама Закаряна. – Угроза взрыва.
- Да что вы, ребята, - сказал Армен. – Так не бывает. Все сразу... Так просто не может быть... – Он выхватил из рук оператора микрофон и начал лихорадочно отдавать команды: - Всем! Всем! Всем! Немедленно остановить компрессор! Остановить аммиачные насосы! Сбросить давление с первой ступени в атмосферу!
- Зря старались, - сказал оператор. – Связь не работает.
Армен беспомощно огляделся.
Его друзья и сотрудники стояли вокруг. Внимательно, пристально и даже сурово смотрели они ему в глаза, и, казалось, ожидали решения в этой невероятной ситуации.
- Сейчас, ребята... – сказал Армен, - минуточку... подождите... Сейчас я что-нибудь придумаю...
И вдруг где-то внизу грохнул тяжелый, глухой взрыв. Пультовый зал дрогнул и качнулся, сработала вся автоматика, замигали лампочки, зазвенели звонки, начал нарастать пронзительный свист и сквозь все щели помещения стал просачиваться белый, густой, удушливый газ.
Армен, упавший от толчка, вскочил и увидел, что он один и никого вокруг нет, а зал невероятно быстро заполняется молочным облаком. Тогда он бросился к стенке, где висели красные ящики с надписью «Противогаз». Он открывал ящики один за другим, но ни в одном не было противогаза. Он бросился к двери и всем телом навалился на нее. Дверь оказалась запертой. Все вокруг утонуло в густой белой мгле и Армен начал задыхаться.
- Хватит... – хрипло шептал он. – Довольно...
Пронзительно звенел звонок...

Армен резко поднялся на постели и остановил звон будильника. Потом медленно опустился на подушку и вытер со лба крупные капли пота.
В комнате стояла уютная утренняя тишина, состоящая из тиканья часов, далекого пения птиц и шороха метел дворников под окнами.
Армен встал и подошел к распахнутому окну. Утро было солнечное и теплое, лес на склонах гор буйствовал зеленью, восходящее солнце яркими зайчиками блестело в окнах домов, женщины-дворники в пестрых нарядах подметали улицу, а вдали в легком тумане трубы химического завода с привычными хвостами желтого и белого дымов.
А потом Армен брился перед зеркалом в ванной комнате.
И вдруг откуда-то издалека послышалась музыка. Она была нежная, светлая, в ней чудилось обещание чего-то прекрасного, что должно сбыться, и в то же время печальная, потому что была в ней грусть по чему-то ушедшему, чего уже никогда не вернуть...
И тут Армен, как зачарованный, опустил бритву и прикоснулся к своему лицу, как к чужому, с удивлением разглядывая его в зеркале, будто увидел его впервые, потому что бывает так: мужчина занят делами и погружен в заботы, он не обращает на свою внешность внимания, но в один прекрасный день вдруг видит, что на его лице появились морщины, а волосы поседели, и тут начинает осознавать свой возраст, но не хочет этому верить, а потом заглядывает в детскую комнату, и видит своих еще спящих детей: сына, у которого пробиваются усы и дочь, у которой грудь взрослой девушки; и вот тогда-то его охватывает какое-то странное чувство обиды насчет той самой половины жизни, которая уже позади и первое, о чем от тогда думает, это не о том, что в ней было, но о том, чего не было, и хочется ему это несбывшееся догнать и совершить...
Осторожно прикрыв дверь детской комнаты, и прислушиваясь к музыке, Армен заглянул в столовую и увидел, что на диске проигрывателя вертится пластинка. Он остановил диск, снял пластинку и начал разглядывать ее.
Позади открылась дверь и вошла жена Армена Маргуш.
- Что это? Откуда? – удивленно спросил ее Армен.
- Кажется, ты очень любил эту мелодию?
- Да. Она напоминает мне детство.
- Значит мой подарок очень кстати. С днем рождения, милый!
- Спасибо... Спасибо...
Армен, обняв прильнувшую к нему Маргуш, глядел мимо ее плеча в окно на крыши домов, на трубы завода вдали, на зеленый лес в дымке и казалось, куда-то еще дальше...
- Боже мой, - прошептал он. – Это мне уже сорок лет. Подумать только – целых сорок лет...
Громко звучит любимая мелодия Армена и возникает заглавный титр фильма:

ДОБРАЯ ПОЛОВИНА ЖИЗНИ

А пока пройдут остальные титры, пусть и дальше звучит эта мелодия, и мы увидим, как Армен идет по территории химического завода мимо блестящих серебристых конструкций, среди переплетения трубопроводов, под дугой радуги, которая висит в облаке брызг над оросительными башнями, проходит по коридорам административного корпуса и входит в приемную директора.
Армен молча положил перед директором лист бумаги. Директор надел очки, прочел и уставился на Армена.
- Ты что, с ума сошел?
- Еще нет, хотя третью ночь мне сняться кошмары.
Директор недоверчиво посмотрел на него, встал со своего места, сел на стул рядом с Арменом, помолчал, потом сказал:
- Давай без хитрости. Чего хочешь?
- Никакой хитрости. Ухожу. Полжизни я угрохал на этот проклятый цех. Я устал. Хватит. Другую половину я проживу иначе.

ДВОРЯНИН МЕДВЕДЕВ